«Свобода, равенство, братство». Уверена, каждый хотя бы раз в жизни слышал эти слова. Но вряд ли каждый, кто их слышал, знает, что они являлись основным девизом Французской революции 1789-1799 годов. Ее история стала примером для многих стран, и конечно, оставила отпечаток в душе любого, кто считает своей родиной Францию. Среди них — Виктор Гюго, великий французский писатель, автора романа «Девяносто третий год», о котором и пойдет речь ниже.

Гюго прожил долгую жизнь (1802 — 1885). Он был свидетелем революции 1830 года, участвовал в февральской революции 1848 года, провозгласившей во Франции республику, видел баррикадные бои 1848 года, когда французский рабочий класс впервые выступил со своими политическими требованиями. Писатель стал одним из свидетелей, заставших героическую борьбу Парижской Коммуны. Часто он не до конца правильно разбирался во всех политических событиях, происходивших в то время в его стране, но несмотря на все это он всегда оставался с народом, страстно выступал против реакции, национального и социального гнета.

«93-й год — это война Европы с Францией и Франции с Парижем. А что такое революция? Это победа Франции над Европой и Парижа над Францией. Отсюда и необъятное значение этого страшного года, давшего больше, чем все остальные годы XVIII века», — так напишет Гюго в своей книге о значении именно этого периода Французской революции. Создать роман Гюго планировал еще в 1862 году, сразу после публикации «Отверженных». Но в течение десяти последующих лет книга оставалась лишь проектом. И только в 1872 году начинается работа над историческими документами и непосредственно само написание романа (на рукописи «Девяносто третий год» есть пометка Гюго: «Я начал писать эту книгу сегодня, 16 декабря 1872 года»). Работа над романом завершилась в 1873 году, незадолго до смерти писателя. Необходимо сказать, что отец Гюго был офицером, принимал участие в войнах первой французской республики и в наполеоновских походах. Поэтому, когда Гюго в книге будет описывать войну республики с контрреволюцией в Бретани и Вандее, там появится строка: «Отец мой участвовал в этой войне; я могу говорить о ней со слов очевидца».

Как я уже сказала, Гюго в романе обращается к событиям французской буржуазной революции XVIII века, а именно — к 1793-ему году. Он воскрешает картины напряженной и самоотверженной борьбы французской революции с объединенными силами внутренней и внешней реакции. Центральной в романе становится борьба с контрреволюционным мятежом, вспыхнувшем в Вандее (департамент на западе Франции, образованный в 1790 году). Основная сила контрреволюции — забитые, отсталые крестьянские массы, не понимающие смысла всех происходящих событий. Им также помогала иностранная интервенция. Главой контрреволюционного движения в Вандее становится маркиз де Лантенак: при поддержке Англии он стремится захватить побережье и открыть ей дорогу во Францию. Гюго с ненавистью говорит об этом бунте, об иностранном оружии, с помощью которого ведется борьба против республики. И, наоборот, с большой любовью он описывает революционные народ, защищающий Францию и республику, среди которого, например, солдаты батальона Красной Шапки, «послушные дисциплине и неукротимые в бою, умеющие повиноваться как люди сознательные, которые умеют командовать в случае нужды, — волонтеры, но волонтеры отечества, хотя и оборванные и без сапог». И мы ясно видим, что революция и Франция для Гюго — неразделимые понятия, а контрреволюция — настоящее преступление перед народом и перед родиной.

Писатель восхваляет революцию XVIII века, в первую очередь, как источник прогресса общества. Силой, двигающей человечество вперед, становится для Гюго Конвент («... он (Конвент) нам рисуется в виде громадного профиля Французской революции»). Книга третья второй части романа полностью посвящена только «безмерно великому» Конвенту, этому «кульминационному пункту истории». С восхищением и любовью Гюго описывает его, прибегая к самым возвышенным сравнениям: «Укрепленный лагерь человечества, атакуемый всеми темными силами; сторожевой огонь осажденной армии идей; громадный бивуак умов, раскинувшийся над бездной. В истории не было ничего равного этой группе людей <...> Конвент всегда шел по ветру. Но этот ветер, это дуновение выходило из уст народа и было дыханием божьим».

Как мы уже выяснили, главным лицом контрреволюции в романе становится маркиз де Лантенак. Ему противопоставлены республиканцы Симурдэн и Говэн. Симурдэн выступал за беспощадные революционные меры в борьбе с врагом, он был «совестью, совестью ничем не запятнанной, но суровой. В нем обрело себя абсолютное. Он был священником, а это никогда не проходит даром <...> Душа, пройдя через ночь, хранит след не только мрака, но и след Млечного Пути. Симурдэн был полон добродетелей и достоинств, но сверкали они во тьме». Автор спрашивает у читателя: «Мог ли называться человеком такой человек? <...> Мог ли Симурдэн любить?» А затем сам отвечает: «Да». Единственной его любовью был молодой юноша, его ученик и воспитанник Говэн. «Это был его сын — сын не его плоти, но его духа». Но мальчик вырос, и воспитатель должен был с ним расстаться. И вот в Вандее судьба готовит встречу этим двум любящим друг друга, как отец и сын, людям. Говэн тоже был преданным сторонником республики, но он выступал за республику милосердия, а не республику террора и насилия.

Непоследовательность взглядов самого Гюго на революцию и раскрывается в столкновении Симурдэна и Говэна. Пораженный поступком Лантенака, который после побега из крепости Тург вернулся обратно и спас троих детей из пожара, Говэн выпустил его на свободу. Он готов был закрыть глаза на то, сколько смертей принес Лантенак Франции, но не готов был перечить голосу собственной совести. Ночью перед казнью Лантенака Говэн борется с чувством долга, с собственной совестью: «Эта борьба с самим собой завела его в тупик, где сталкивались между собой противоречивые истины, где вызывающе глядели друг на друга три самых высоких принципа, до каких только додумался человек: человечество, отечество, семья». В итоге побеждает милосердие — он выпускает Лантенака на свободу, а сам остается в темнице. За этот поступок Симурдэн жестоко карает Говэна, присуждая его к смертной казни. Но в момент этой казни сам Симурдэн, охваченный чувством жалости и раскаяния, кончает жизнь самоубийством. Таким образом выражается ошибочная идея Гюго, идея необходимости всеобщего милосердия и всепрощения врагам.

И все-таки роман в целом проникнут неподдельным революционным пафосом. Автор сумел показать низость и преступность реакции, ярко обрисовать величие и героизм революции.